С Ульяновском у меня давние отношения, я бывал в нём много раз, начиная с 1990-х годов. И в экспедиции Глазычева в начале 2000-х мы исследовали Ульяновск. Но с 2017 года наши встречи стали происходить более плотно. Тогда фонд «Ульяновск — культурная столица», занимающийся разными культурными проектами, заказал исследование состояния культурных индустрий Ульяновска.
Мы запустили Анкету горожанина, проводили воркшопы с местным креативным классом, граданализ и другие исследования и через участников смогли понять, какие их волнуют темы и каких компетенций не хватает.
Результаты этого исследования я презентовал на Культурном форуме, отметив, что им нужно запускать рефлексию и обратить внимание на то, что в городе много гуманитариев и особенно компетенций, связанных с историей. Видно, что гуманитарная сфера сейчас не является движущей в развитии Ульяновска, но это его ключевой человеческий капитал.
После проведённых вокршопов запустилось Ульяновское ЦПУ на базе «Арт-квартала». К ним примкнули разные архитекторы, социологи и урбанисты. Они ездили командой на школу ЦПУ в Нижний Новгород, запустили сообщество, занялись модерацией и исследованиями.
В прошлом году в Ульяновске я был в рамках Форума «Креативные индустрии», на котором проводил большую деловую игру по моей авторской модели «Творческая экономика» для того, чтобы сгенерировать городские проекты на основе идентичности и показать, что форум – это не только доклады, но и поиск совместных решений.
Интересен тот факт, что на это деловой игре было больше участников из других городов, чем местных. Это говорит о том, что у Ульяновска очень высокий потенциал выступать в качестве коммуникационного хаба для других городов. Там рядом находятся Димитровград, Самара, Казань, Пенза, даже Рязань. На игре был люди из Кемерово.
Игра получилась очень интересная, с кризисами, с открытиями, но особенно мне хотелось бы рассказать про вскрытые смыслы Ульяновска.
До этого момента Ульяновск в моём личном понимании воспринимался очень многомерным городом, так как до революции и советского периода времени это был компактный, но очень высокоразвитый город Симбирск. Его архитектура, его гуманитарная внутренняя работа с информацией, разнообразная национальная структура делает его достаточно сложным городом. При этом Симбирск и Ульяновск между собой сейчас почти никак не соединены.
История Ульяновска интересна и связана, в основном, с развитием промышленности. В советские годы было построено много заводов, работать на которых приезжало сельское население из окрестных деревень и городов. То есть резко выросло количество жителей в городе. К тому же, Ульяновск имел и символическое значение для СССР – родина Ленина.
Благодаря этому в Ульяновске в советские годы была произведена масштабная градостроительная реформа. Весь город пронизан советским модернизмом. Это к столетнему юбилею Ленина пытались превратить город во что-то современное и показательное.
С другой стороны, в городе есть парк Дружбы народов, такое своеобразное ульяновское ВДНХ, который до последнего времени был полностью заброшен, но с которого открывается потрясающий вид на Волгу.
В моей мировоззренческой картине Ульяновск одновременно находился в нескольких несвязанных между собой мирах, разорванных в сознании пространствах. Вернее, их связи прослеживаются только через людей-историков, которые могут рассказывать и про тот, и про другой мир.
С точки зрения ландшафта, Ульяновск – это ГОРОД НА ВЫСОКОМ БЕРЕГУ. Город на Волге.
Если говорить об искусственном ландшафте, созданном человеком, то это следы дворянской интеллектуальной цивилизацией дореволюционного периода, советский индустриализм и советский модернизм. И всё это странно сочетается между собой.
Раньше природный ландшафт был одним из основных вдохновителей города: вид на Волгу, складки города, уютные центральные улочки, невысокая застройка. Потом советский промстрой и советский модернизм попытались внести в город какую-то другую идеологию. И эти ландшафты между собой не сильно пытались увязать.
Когда мы обсуждали коллективно смыслы Ульяновска, появились такие фразы как “СОВЕТСКИЙ ЧУЛАНЧИК”, “ЧУЛАНЧИК СОВЕТСКОГО СОЮЗА” — хранилище забытых советских артефактов, куда забрасывали всё ненужное. Но там могут быть и ценные вещи. То есть чуланчик, это не сарай, который, если сгорел, то и не жалко. Это что-то ценное, что, возможно, пригодится в будущем; это жалко выбросить, но пока не знаешь, зачем это нужно.
Конечно же с точки зрения ландшафта смыслы Ульяновска — попытка зацепиться за ГОРОД НА ВЫСОКОМ БЕРЕГУ. Это ПРОСТОР, ДАЛЬНОЗОРКОСТЬ. Город провоцирует тебя смотреть вдаль и мыслить масштабно, хотя сам город — компактный уютный СОВЕТСКИЙ ЧУЛАНЧИК. Этот город порождает когнитивный диссонанс: в чуланчике рождается Наполеон, он заперт в нём и смотрит на мир в щёлочку. Мифологема ГОРОД ИЛЬИЧА, ГОРОД НЕСУЩЕСТВУЮЩЕЙ СТРАНЫ является стеной этого чуланчика. Город смотрит в щёлочку на этот простор вокруг и мечтает, планирует, стратегирует, что-то генерирует, но всё ещё живёт в чуланчике.
Ландшафт Ульяновска находится в дисбалансе между Волгой, ностальгией по Симбирску и советскими артефактами.
С точки зрения деятельности мы обсуждали Ульяновск ещё два года назад, когда пытались разобраться, что же город может экспортировать, на чём зарабатывать, что же он делает лучше всех. Мне тогда показалось, что это ИСТОРИЯ как деятельность: исторический анализ, хронология, соотношение разных культур между собой, сравнительный анализ, попытка разобраться, структурировать, описать, каталогизировать и ещё эмоционально упаковать. Ульяновск и до Советского Союза был городом историков: в нём жили многие известные историки, литераторы, путешественники, общественные деятели.
В советское время он стал хранителем мифологемы Ильича. Но история как деятельность сейчас в городе не проявлена: никто не пишет постсоветскую историю. В городе есть мемориальный центр, а в обществе есть колоссальный запрос на переосмысление всего советского. Но Ульяновск, застряв в «совке», пытается вернуться в Симбирск и вытащить из него какие-то смыслы. Тогда как нужно начать переживать всю советскую историю, благо есть Мемориальный центр. Переживать коллективно, индивидуально, научно, культурно, урбанистически… Как угодно, но переосмыслять советский опыт.
Два года назад у нас был проект — Университет горожанина. Советская эпоха задвинула горожанина в диссиденты. Она сделала товарища, человека, но скрыла горожанина и гражданина. Ульяновск может взять на себя функцию воспитания гражданина, ведь именно история делает из человека гражданина. История как деятельность и производство гражданского самосознания, как бы пафосно это ни звучало, которые вольно или невольно связаны с разными историческими контекстами, очень важны. Например, форум ульяновских IT-шников называется “стачка”; бренд сушёного мяса — “Пятки Лукича”. То есть всё, чего ни коснись, имеет отсылки к разным эпохам, к разным контекстам, к революционности.
Одно из потрясающих мест в Ульяновске — музей Карамзина. Это место просто пропитано смыслами и глубиной, умственным трудом и скромностью. Там нет московского “а-ля рюс”. Всё смотрится, естественно и благородно.
В Ульяновске стоит памятник букве Ё, которую добавил в русский алфавит Карамзин. В каком-то парке мы видели памятник погибшим буквам Ѣ и другим.
То есть чувствуется, что к языку у них особое отношение, что жители Ульяновска — гуманитарии-словесники. Но пока это ещё только небольшие попытки, у которых нет корней в повседневности. Это просто культурные прожекты, которые толкают герои-одиночки, немногочисленные городские сообщества, но нет системы.
Но прошлогодний Форум креативных индустрий был уникален тем, что на нём впервые использовалась технология модерации ЦПУ с социальным проектированием в чистом виде как вовлечение тех, кого это касается. Музыкальную площадку делали музыкальные сообщества, архитектурную — архитектурные сообщества, дизайнерскую — дизайнерские. Этот форум получился таким живым, что понравился и губернатору, и Фонду, и самим участникам. Я видел впервые живые профессиональные дискуссии, споры, разговоры, обмен мнениями. Мы спорили в том числе и про смыслы.
Таким образом основную деятельность Ульяновска можно охарактеризовать как ОПИСАНИЕ ИСТОРИИ, её фиксация, переосмысление и интерпретация. То есть СЛОВЕСНОСТЬ + ИСТОРИЧНОСТЬ.
Если говорить про опыт, который Ульяновск накопил за всю свою деятельность, то это, как ни странно, ТОПОЛОГИЯ как создание сложной структуры. То есть работа с разными масштабами, разными смыслами и контекстами. Очень часто Ульяновск рождал личности, которые работали со смыслами. В прошлом году даже деловая игра в рамках Культурного форума называлась “Ульяновск на экспорт”.
Ульяновцы осознают, что могут и должны экспортировать из своего города что-то интеллектуальное, гуманитарное, построенное вокруг локальной идентичности. История страны, история города, история места должны становиться источником вдохновения для предпринимателей и этим нужно заниматься.
Очевидно, что большей части заводских цивилизаций постсоветского пространства (Братску, Новокузнецку, Кемерово, Полярным Зорям) нужна компетенция по работе с собственной историей: как её формализовать и разложить на смыслы. Многие удивляются, о какой истории можно говорить, если городу всего 50 лет. Но строить этот город приехали люди из разных мест и они тоже являются частью истории. Если менять масштабы и переключаться между контекстами, то истории может быть не 50 лет, а значительно больше времени. И глубина может быть другая.
Работа с памятью, работа с пережитым для Ульяновска сейчас является основной деятельностью. Переключение между разными масштабами, их сравнение, описание, наименование, каталогизирование является, наверно, ключевым опытом Ульяновска. Что фактически делает его уже сейчас потенциальным центром переосмысления постсоветского. Где ещё это можно делать наилучшим образом, как не в городе, который и запустил эту культуру через фигуру Ленина. Он и должен в себе, в первую очередь, эту эпоху завершить — отрефлексировать, запустив процесс переосмысления с очень чётким научным инструментарием для исключения различных псевдо фактов и сакрализации отдельных периодов истории.
Хочется, конечно, чтобы эта работа велась не только Ульяновском, но он может стать центром этой деятельности, а филиалы появятся в каждом центре постсоветской идентичности. Тем более в городе есть идеальное место для Института Советской и Постсоветской Истории — Мемориал!
Ульяновск, лично для меня, становится очень интересным городом. Я готов включаться в создание университета горожанина, постоянно действующего креативного кластера, который будет работать на историческом “движке” для того, чтобы запустилось переосмысление постсоветского. Но не в формате “давайте всё забудем и начнём сочинять заново”, а в формате “рождения новых смыслов из переосмысления предыдущего опыта”. Причём в связке с реальностью через урбанистику, различные инструменты анализа, архитектуру, социологию, культурологию. Чтобы это было связано ещё и с другими контекстами и масштабами.
Сейчас мы обсуждаем экспедицию по Ульяновском области. Губернатор поручил Фонду создать “третьи места” во всех городах области. Он сказал, что нужны места для кооперации и общения горожан, но хочется, чтобы они создавались не сверху, а сначала сделать экспедиция для вовлечения местных жителей. Нужно узнать у них, каких им компетенций не хватает, что их волнует, потом помочь им придумать и качественно создать “третье место” через серию городских мастерских.
Уже идут обсуждения о том. что нужно делать с наследием советской эпохи, как в Ульяновске начинать это переосмыслять.
Возврат в Симбирск возможен?
Симбирск, наверно, останется этапом развития города, потому что Ульяновск его поглотил и в городе произошли качественные изменения. Мне показалось, что Симбирск остался в анналах прошлого Ульяновска и может вернуться лишь в концепции развития исторического центра Ульяновска или в особой уникальности городских сообществ, событий. Он и сейчас присутствует в Ульяновске в названиях улиц, в некоторых музеях, но, мне кажется, город сам уже не сможет вернуться в состояние Симбирска. Только переосмысление, сохранение памяти. Ульяновск очень резко расширился и породил новую идентичность и новую культуру, которую невозможно просто перечеркнуть. Симбирск и Ульяновск несомасштабны. Это символическая матрешка — один спрятана в другом.
Ульяновск и Нижний: схожесть в различии
К сожалению, основная русская река Волга сейчас не работает как поток смыслов. В советское время река перестала связывать города. Несмотря на ментальную связь, схожесть прошлого, Ульяновск и Нижний Новгород очень сильно отличаются. Сейчас это абсолютно два разных города. Нижний больше инженерно-гуманитарный, а Ульяновск гуманитарно-инженерный. Акценты иные. Нижний стал Горьким, но потом вернулся в состояние Нижнего. А Ульяновск был Симбирском, но остался Ульяновском. Они находятся ещё и в разных ментальных категориях, в разных эпохах. Нижний Новгород развивался эволюционно. В нём советская эпоха лишь реализовала тот потенциал, который в городе был заложен ранее купцами, и максимально его использовала, хоть и не с пользой для города. А Ульяновск — это физически расширенный город в советское время.
Если Нижний закрыли и попытались заполнить заводами / институтами, что сохранило идентичность, пусть и через Горький, то Ульяновск открыли, растянули и заново придумали (родина Ленина). Разный подход к развитию этих городов в советское время очень ощущается сегодня, хотя советскости в обоих городах достаточно много.
Если что в этих городах и есть общее, то это эпоха насилия, когда государство принимало решения по судьбе городов за горожан, хотя горожане в обоих городах были, есть и остаются.