Благодаря Шестой архитектурно-градостроительной конференции «Архитектурный мост: Крым-Кавказ. Стратегическое планирование и проектирование курортных объектов», прошедшей в Сочи 18 августа 2017 года, нам удалось побеседовать с архитектором Алексеем Комовым о Крыме и Сочи: что роднит эти территории и чем они отличаются. Коснулся разговор и образовательного проекта ТЕРРИТОРИУМ.
Алексей Олегович Комов — член правления Союза архитекторов России, экс-главный архитектор Евпатории, член Экспертно-консультативного совета при главе Республики Крым, советник при главе администрации г. Евпатория, куратор образовательного проекта ТЕРРИТОРИУМ, член Союза дизайнеров России, член правления Русского Художественного Союза, руководитель проектного бюро «Курортоград».
НЗ: Сочи и Крым конкуренты?
АК: Для кого как. А Новокузнецк и Красноярск конкуренты?
НЗ: За людской капитал может быть и да. В нашем случае получается, что мы конкурируем за курортников.
АК: Точно не зацикливаюсь на конкуренции. Если постоянно думать о ней, то можно быстро упустить и саму территорию, и её идентичность. Я считаю, что двигатель развития не только вечная беготня за куржами (курортными жителями, как мы их называем). Уверенность в себе, а не суетливость.
НЗ: Вы считаете, что Азово-Черноморская агломерация – это реально?
АК: В будущем вполне, и строительство моста шаг к этому. Мне проще говорить про людей и про конкретные вещи, связанные с людским капиталом на земле. Я не занимаюсь с утра до вечера «космическими кораблями» и монструозными агломерациями. Для этого есть специальные институты с большими бюджетами. Каждый должен делать своё дело. Я занимаюсь конкретными задачами городского пространства. Сезон – нужно подготовиться. Есть регион с убитой экономикой и для того, чтобы люди выжили, чтобы им было чем кормить детей, покупать лекарства, мне нужно придумать определённые архетипы и механизмы, чтобы не уронить город. Это именно тактические задачи для Крыма. Задачи для кого-то авангардные или наоборот, низкого жанра, но их нужно решать здесь и сейчас. Я оцениваю свои усилия достаточно спокойно. Я примусы починяю. Моя любимая поговорка: зная свой калибр, стреляешь метко. Есть те самые институты территориального планирования, это гигантские корабли, которые не замечают за масштабом по сути людей. Мне важно им показать фарватер, чтоб беды не случилось. Спустить с небес на землю. Они меряют людей цифрами – показателями, а в Крыму материковые матрицы часто не срабатывают. Нужно знать регион, держать в голове и перспективу, и ретроспективу одновременно, что называется «на кончиках пальцев».
Быть постоянно включённым, в драйве — такой личный архитектурный фронт.
В отличие от Сочи, Крым – это не часть побережья, а целый регион. Целая цивилизация на отдельной территории, на которой сконцентрировано столько всего. Она имеет и свою ментальную гравитацию. Тем более сейчас в герметичных условиях санкций.
Все пришлые, и Краснодар, и многие другие, не понимают порой, что происходит, теряются, нервничают.
А нам необходима позитивная повестка…
НЗ: Краснодар и в Сочи не разбирается.
АК: Я могу сказать своё ощущение. Сочи – гораздо больше столица, чем Краснодар. Краснодар, как Симферополь. У Симферополя есть проблема, что он столица сейчас только номинально и в перманентном распаде, его надо терпеливо и кропотливо пересобирать.
Его столичность сейчас только в пересечении транспортных узлов и потоков, пересадочных терминалов и средоточии власти.
Тоже самое и Краснодар. При всём разнообразии в нём я не обнаружил какой-то цельности. А у Сочи сейчас появилось новое качество – уверенность в себе. Для городов это выражается в том, что люди в первую очередь не хотят уезжать. Казань, например, такая же самодостаточная, как и Сочи. Из Питера уезжают, из Нижнего Новгорода тоже и так далее. Они, может, и не признаются, и это сильно травмирует сознание. Отсюда такая ревность. Это комплексы утраченной столичности и наоборот. Поэтому я поздравляю Сочи, чтобы там ни говорили. Я смотрю с высоты разницы во времени, потому что последний раз был в городе 7 лет назад. Тогда было прикольно, всё в пыли строек, никто ничего не знал, что будет. Сегодня город упаковался. Он оделся, почувствовал себя собой. Это важно. На него обратили внимание. Всегда приятно, когда обращают внимание, просыпаются здоровые амбиции. Это уже больше, чем курорт в привычном понимании.
Курорт для меня – это территория, которая лечит не только здоровье, но и сознание человека. В советское время в курортах, все винтики большой машины перезатачивались, чтобы механизм работал. Целая индустрия здоровья. Это была осознанная политика государства для масс.
НЗ: Хотелось бы ещё поговорить о городской среде. Я знаю, вы практикуете Территориум как приспособление среды к человеку. Довольно интересная практика. Сочи чего не хватает в этом плане?
АК: Территориум – это инструмент работы непосредственно с городом. Он преследует несколько целей. Первая цель — дать первоначальный толчок в виде концепции, которая объединит все смыслы, но которую не могут никак родить. Она витает в воздухе, но нет этого флага, вокруг которого может объединиться бизнес, администрация, город. Второе: на территории мы обязательно работаем с молодым архитектурным сообществом этого города.
И третье: мы как раз объединяем на территории разные группы активистов, учебные заведения, местное отделение Союза архитекторов. Таковы задачи этого инструмента, но это не основная моя деятельность, а скорее для души.
НЗ: Каково, на ваш взгляд, состояние городской среды Сочи?
АК: Я пока ещё не очень понял. Пребываю пока в удивлении. Я пытаюсь сориентироваться, найти себя в этом городе.
НЗ: Очень сильная разница за 7 лет?
АК: Да, очень сильная. У меня общее впечатление – Русская Америка: автострады и пальмы.
НЗ: У нас появился мем – Сочифорния.
АК: Сочифорния? Да, Майами такой: бесконечные развязки, тоннели, линейные объекты, и пальмы, пальмы, пальмы. И это хорошо. Потому что, например, в Крыму в 1950-1960-е гг. мощный толчок развитию дали именно линейные объекты и дорожное строительство, за которым пошли все остановочные павильоны, въездные знаки, шрифты, автовокзалы, пуск горного троллейбуса. И это за собой сразу потянуло дизайн, архитектуру – симбиоз разных уровней одновременно.
НЗ: У нас это не случилось. Как придать этому толчок?
АК: Приглашайте ТЕРРИТОРИУМ всё сделаем с вашими молодыми архитекторами за неделю. Это наш крымский экспресс и на материк тоже. Мы ничего не навязываем, мы только даём инструменты, а дальше сами. Это не бизнес. Как только это у тебя превращается в бизнес, можно сразу всё заканчивать. Территориум – это мастерские, выездной архитектурный шапито. Неделя максимум, так как народ выгорает психологически. Идёт абсолютное погружение в ситуацию, другой спрессованный интенсивный темп работы. Это очень тяжело, но те, кто это проходит испытывает потом такой кайф от самих себя. Территориум уже прошёл во многих городах, от Крыма до Алтая, от Омска до Казани, и мы прошиваем сеть нового архитектурного сообщества страны, приглашая ребят с предыдущих Территориумов в новые города. Недавно Территориум состоялся на форуме «Таврида». Я пригласил 25 мною отобранных ребят. Мы сделали три проекта: для моногорода Парфино, для СевГУ и для Евпатории. Союз молодых архитекторов Крыма и его Севастопольское отделение – это пример для страны. Нигде же нет рабочих молодых отделений? Понятно, что должны быть харизматики, которые будут постоянно заряжать территорию. А когда нет, приходится приезжать и бодрить. Я всегда с собой привожу тех, кто лучше всего себя зарекомендовал на предыдущем Территориуме. Либо кого-то со-куратором из ребят, которые уже прошли несколько Территориумов. Я же не директор школы и не зауч по химии. Мы коллеги, я просто старший товарищ. А со-куратор должен быть из одного поколения с ними. Тогда получается синергия.
НЗ: Что нужно для запуска Территориума? Какая-то площадка?
АК: Нужно расселение приезжих ребят. Необходимо пространство, где будет размещена выставка и где будут столы для работы, где могут проходить лекции и обсуждения. Некий штаб, где никто не мешал бы, но его легко найти. Вот у нас в Коктебеле был недавно закрытый Территориум по Котебель-парку. Было помещение прямо в парке, с идеальными условиями. Настоящий крымский ВХУТЕМАС.
НЗ: А какое должно быть задание? Участок, который требует переосмысления?
АК: Это может быть сквер или какая-то иная проблемная городская территория с определённой мифологией и конфликтом. Иначе не интересно. И она должна быть достаточно резонансная. Нам очень важно, чтобы тема была раскручена в СМИ, чтобы сами ребята чувствовали, что они участвуют в значимом крутом деле и что они – городские герои. Этот термин придумали «Живые города». Он мне очень нравится, потому что сегодня профессия архитектора сильно задвинута. Он уже даже не придаток стройкомплекса, а петрушка такой, которого изредка вызывают большие дяди: вот что-нибудь ещё нам спляши с картинками. В принципе, это общее отношение к культуре. А мы пропагандируем подход к архитектуре как актуальному искусству площадей и городов. Если архитектор вытеснен из большой темы, он приходит туда, где может себя проявить социально. И заявить об архитектурной деятельности как о полезном событии в пространстве для людей.
НЗ: То есть прямое воздействие сразу?
АК: Да, без раскачки. Архитектура прямого действия. Потому, что для меня авангард отнюдь не обозначение стилей, а бесстрашное забегание вперёд, вооружённое традицией, знанием и любовью, к ремеслу, к людям, к Родине, в конце концов. В этом мой крымский задор. Иначе не интересно и нет смысла.
