Протесты в Геленджике ещё раз заставляют задуматься: а так ли хорош генеральный план как инструмент стратегирования пространственного развития территории?
Конечно же жители Геленджика протестуют не столько против генплана (они его не понимают), сколько против угрозы выхода из комфортного состояния проживания в своей идеальной мечте, которая их устраивала. Но курорт нужно наполнять новой деятельностью (не только потребление природных ресурсов, но и обмен) для того, чтобы появилась новая занятость, ставящая на первое место удержание сложности, качества и уникальности, а не прибыли. Если ставить на первое место прибыль, то вырастет частная гостиница, высотка или забор.
Из ситуации в Геленджике один выход — создание новых видов взаимоотношений людей с разными мировоззрениями, понимающих что такое “общее”. Всем городам (не важно это Сочи, Хабаровск или Ханты Мансийск) придётся научиться проживать общественное в живую. Общее невозможно навязать. Только прожить все ситуации, когда пришёл, вложился, понял, услышал чужую идею, рассказал о своей и взял на себя хотя бы часть ответственности. Именно поэтому развитие территорий нужно начинать с общественно-культурных центров. Если людей не научить брать ответственность, то понятие общего не возникает совсем. Они становятся либо просителями, либо иждивенцами, либо ждунами, либо ждунами-критиками. Всё тупик! Государство не знает, что с этими людьми делать, потому что этот класс людей начинает активно выжигать активистов, пассионариев, людей-экспериментаторов, тех, кто переживает за общественное благо. Если предложить им подумать логически, уровень токсичности резко повышается, так как логика заставляет обратить внимание на чужое мнение и чужие интересы. Нужно учиться думать к чему приведёт такая иждивенческая позиция через год-два, 5-10, 20 лет.
Общее невозможно нарисовать на схеме, его нужно прожить на практике, а потом превратить в схему. Когда рисуешь на генплане общее (рекреационные зоны, общественные пространства), люди, не понимающие что такое общее и как это общее влияет на их благосостояние и вообще зачем это нужно, не воспринимают его ценность, особенно если общее идёт в ущерб их личным интересам.
Быстрое благоустройство усилило у людей иллюзию, что они могут не меняться, оставаться таким каким были, а жизнь вокруг будет улучшаться “сама собой”.
Пережить общее можно только тогда, когда в любой девелоперский строительный проект добавляется коллективное размышление об общем будущем. В методологии ЦПУ это называется “Модель интересов”: выявление всех заинтересованных сторон (без оценочных суждений нужно увидеть всех, кто есть) и согласование всех интересов. Эта процедура по своей сути стратегически важная. Она подразумевает проявление личных интересов и сложение их в общий интерес, так как часть интересов можно реализовать только тогда, когда они станут общими интересами. Но это не просто общение в формате “что вы хотите”, а в какой ситуации вы сейчас и почему (какие процессы привели вас к этой ситуации, как вы этими процессами управляете или не управляете), что вы предлагаете изменить (убрать, добавить, сохранить) и как вы сами готовы в этом участвовать (ответственность/позиция/изменение своей роли), пусть даже и просто изменением собственного поведения. Это помогает жителям увидеть связь своих индивидуальных интересов с общими: как развитие общего повышает мои личные капиталы (социальные/культурные/экономические и т.п.), как мой личный капитал может влиять и усиливать общий. Развитие территории запускается только в связке личных и общих интересов.
Сведение развития территорий до простых жизненных сценариев (купил квартиру и просто живу) даже при усложнении декораций (двор без машин/но район без работы, поэтому все равно у всех машины) привело к ещё большему упрощению сути жизни: люди с гаджетами находятся в одном пространстве. Единственно, что пока объединяет людей, это еда, потому что её пока нельзя получать через телефон, совместный быт и какой-то досуг, который жители пытаются сами себе придумать. Мы разучились ходить в гости и принимать гостей: устраивать званые ужины с разговорами. Это уже выпадающие элитарные практики. У нас пропадают семейные традиции лепки пельменей и заготовки овощей. Семья превращается в набор людей с упрощённой деятельностью. Единственное, где сейчас развиваются люди — это третьи пространства: коворкинг, лекторий, общественные центры, кофейни, потому что дома становится неимоверно скучно. И не важно это дорогая квартира или нет, разница лишь в потребляемом контенте. Наш образ жизни упростился. Все попытки девелопмента усложнить форму без работы с содержанием нависают над ним дамокловым мечом: люди в жилых комплексах начинают ругаться, вандалят на территории.
Мы как нация, увлёкшись строительством, создаём только стены. А что происходит за ними? Как меняется человек, живущий в них? Что значит “хорошо жить”? Этот вопрос сейчас никто не задаёт. Мы говорим лишь про уровень жизни, качество комфортной городской среды, как целевые показатели, при которых человек выпадает очень сильно. Его никто не рассматривает как субъекта изменений, считая, что люди сами разберутся. Но люди чаще всего сами не знают, что хотят. Именно поэтому необходимо при строительстве на первое место выводить не стены, а сценарии жизни и занятость жителей. Проектирование занятости должно стать приоритетней, чем строительство.
Занятость — это не всегда деятельность как производство чего-либо. Это может быть общение с людьми для того, чтобы понять, чем я хочу заниматься и что делать дальше. Именно поэтому сейчас во многих проектах стали появляться пространства, усиливающие коммуникацию: холлы, кинотеатры, мастерские, open space. Чтобы люди хотя бы увидели друг друга и вступили в коммуникацию. Возможно они что-то о себе поймут лично и скорректируют свою деятельность.
Занятость зависит от смыслов. Если я не знаю, кто я, в каком состоянии находится наша общая система идентичности, то я не могу смотивировать себя на общеполезную деятельность и перехожу в режим ожидания. Некоторые живут в этом режиме по 20 лет: ходят одними и теми же маршрутами, строят одни и те же планы, выплачивают одни и те же кредиты. Индустриальная модель строительства без идеологии превратилась в стройку ради стройки.
Выходом из этого состояния может стать креативная экономика, работающая на идентичности и смыслах территории с исследованиями и продюсированием. Нужен возврат в научную, исследовательскую и образовательную деятельность. Важно городу не просто определить свою деятельность (“мы курорт”), но и заниматься её программированием: курорт в 21 веке — это что? зачем? как? Чем конкретно вы хотите заниматься и что вам для этого нужно? И только после этого начинать проектировать занятость, а следом и то, как мы будем жить вокруг этой занятости.
Смена приоритетов позволяет любой жилой комплекс морфировать очень быстро в некий микрогород: проектировать смысловые, коммуникационные, рефлексирующие пространства, технологические, какое-то производство, экспорт и вокруг всего этого мы ещё спим, живём и ещё общаемся. Должна появиться другой логики архитектура: не вертикально стоящий “сарай”, где комфортно спать, а появляется многомерная модель мастерпланирования, где парк — это не просто место культуры и отдыха, он может быть школой, университетом, научной лабораторией, музеем, местом генерации природных смыслов. Нужно вернуть селитебной территории сложность.
Как её вернуть? Во-первых, необходимо у всех спрашивать: кто чем готов заниматься, у кого какая мотивация, какое состояние? И брать в проектную воронку не тех, кто нравится, а всех, кого эта территория касается. Дешевле сейчас пригласить и показать пример, чем потом бороться с невежеством; вовлекать не только активистов, кому это надо (они и так появятся), но и подтягивать всех остальных. Опыт Геленджика показывает, что если не заниматься жителями (не показывать им пример, не просвещать их), то, закрывшись по началу в своей капсуле, они всё равно потом выйдут и всё разрушат, испугавшись непонятных им изменений. Необходимо формирование технических заданий по сложной структуре до начала работы над концепцией. Цель концепции — сформировать образ будущего с описанием настоящего и имеющихся ресурсов и мастерпланом. Тогда мастерплан становится понятным механизмом: это описание реальности и тех, кто в этой реальности себя увидел и занял какую-то позицию.
Если генплан — это карта, над которой склонилась руководящая “верхушка”, то мастерплан — это попытка собрать всех за одним столом переговоров. Система, породившая генплан и работающая по звонку исчезла, пришло время договариваться. Ценность мастерплана в том, что, когда мы начинаем думать про будущее, про изменения, то нужно приглашать всех, кого эти изменения коснутся. Вывести на свет всех, кто этой территорией будет заниматься. У каких социальных систем какие есть ресурсы, какие у них планы? Мастерплан должен стать техническим заданием на генплан, с учётом того, что только генплан имеет юридический вес. Он описывает всю реальность, какая она есть, а не только её фрагменты. Генплан и ПЗЗ, сформированные на основании мастерплана, будут на порядок качественнее, чем генплан, сделанный по старой технологии, учитывающий производственные силы, трудовые ресурсы. Нет уже трудовых ресурсов, потому что система труда изменилась.
Мастерлан — это не документ в привычном понимании, а система управления развитием. Если мы один раз встали в круг и взяли на себя ответственность за развитие территории, увидели себя в мастерплане и согласовали свои интересы, то мы не можем вернуться в свои процессы такими, какие были. Мы будем вынуждены мастерпланирование применять как регулярную практику согласования тактических и стратегических интересов. Тактические интересы нам нужны для описания реальности (сколько людей, сколько денег, какие проблемы, какой потенциал), а стратегические нужны для того, чтобы научиться конвертировать эти параметры в стратегические цели. Именно мастерплан помогает держать оба этих масштаба одновременно: текущего (настроение) и видения будущего (мечта).
Почему девелопмент будет отвечать дальше за развитие территорий? Потому что он тоже находится в двух состояниях: настроение формируют продажи и есть стратегическое видение. В Хабаровске девелоперы хотят проектировать новые городские модули и продавать их по всему миру. В Краснодаре одна компания начинает думать о редевелопменте только что построенного жилья, испортившего город. У них есть стратегическое видение работы над ошибками в проектировании сложной среды. В Сочи девелоперы сначала создают и развивают общественные ценности (набережные), а потом капитализируют вокруг этих ценностей свои проекты.
Если говорить о термине “мастерплан” на понятийном уровне, то это и есть как раз результат согласования всех интересов, выраженный в виде органа управления (стратегического совета, ассоциации), который чётко определил свои цели, готов делиться своими текущими состояниями между собой и конвертировать свои цели во всевозможные стратегические документы (генпланы, ПЗЗ, программы развития территорий, образовательные программы). То есть это прежде всего “стратегический коллективный субъект” и его совместно-выработанное понимание о будущем. Это и есть переход на другую систему управления (Мастер-план это процесс реализации диалога).
Поскольку сейчас никто не знает, что такое мастерплан, то каждый регион может прожить его по-своему. Конечно, есть вероятность, что мастерплан будет упрощён до уровня карты. Но это не карта, а люди, стоящие над картой и способные формулировать свои длинные цели. Карта вторична, первичен штаб. Если мы штаб не проектируем, то карта бесполезна. Если есть штаб и он является системным управлением, это и есть мастерплан. Штаб — это формализованная система развития территории, которая может сама себя конвертировать во что угодно: в ТЗ, генплан… На территории уже есть люди и ресурсы, нужно только знать, как их собрать. Поэтому Анкета горожанина, модель смыслов, модерация — это технологический пакет по разработке штаба стратегического развития отдельной территории, вернакулярного района или города целиком.
Многие девелоперы уже начинают переходить от простой застройки к комплексному мышлению о развитие территории. Это подразумевает формулирование ответов на сложные вопросы: чем мы занимаемся, зачем нам эта территория, почему именно эта, кто мы, как мы тут хотим жить, как будет жить следующее поколение, что мы испортим, что создадим, что сохраним? Комплексное мышление и есть ответ на вопрос: что же такое КРТ (комплексное развитие/освоение территорий)? Это, в первую очередь, смена мышления.
Сейчас мастерпланирование — это сложная система реального стратегирования. В то же время у девелоперов нет чёткого понимания как живут люди — полный провал в антропологии, социологии и психологии. Они не девелоперы, а просто строители. Все жалуются на нехватку кадров, низкие компетенции и большой отток людей, но при этом продолжают строить только жильё. Сейчас впервые стало понятно, что мастерпланирование — это попытка разворота от бездумного вкладывания в жилую застройку и социальную инфраструктуру к переосмыслению форм приложения труда и созданию новой системы расселения вокруг них.
Кабинетный подход к стратегированию в нашей стране привёл к тому, что сложные технические задания некому делать. Большие институты раздроблены, междисциплинарные эксперты не умеют кооперироваться, а сложные проектные задачи можно решать только через кооперацию.
В Хабаровске на проектном семинаре по созданию кластера строительных материалов конкурирующие проектные организации впервые стали говорить о кооперации, потому что они понимают, что в одиночку ни один из них эту ответственность не потянет. Даже просто нарисовать схему генерального плана невозможно без расчёта экономической модели и создания управленческой модели. Никто не хочет рисовать картинки просто так. Эта ситуация доказывает гипотезу, что мастерплан — это не столько документ, сколько договорённости, положенные на документ.
До сих пор у властей многих городов есть убеждённость, что разработкой мастерплана должен заниматься внешний разработчик. Между тем мастерплан — это сугубо внутренняя проблематизация и договорённости. Внешние разработчики могут быть только экспертами, которые могут подсказать как найти те или иные решения. Но само видение как и куда территории развиваться и договорённости между основными субъектами развития должны быть внутри территориальными и это не могут быть делегируемые задачи. Мастерплан — это способ принятия коллективной ответственности за развитие территории, на которой эти субъекты действуют.
В разработке мастерплана можно выделить несколько ролей: те, кто несут ответственность (правительство, через него идёт финансирование и оно принимает решение); коллективный заказчик (стейкхолдеры территории, которые формулируют сложное ТЗ с гипотезами), оператор (те, кто процесс будет вести). Пока ни у кого нет опыта реализации таких сложных организационных схем и не все обладают коммуникационными технологиями. Из-за этого может возникнуть пауза и уровень доверия у участников опять исчезнет.
Помимо разрыва коммуникаций при разработке мастерпланов используют очень много противоречивых данных: нет карт освоения территорий, нет данных, где есть рабочая сила и сколько её. Проектирование сложных систем сейчас реально находится под угрозой. Мало сформулировать ТЗ на развитие, нужно проектировать и решения. Проблема сейчас в том, что даже собрав всю аналитику и интересы всех стейкхолдеров территории, не понятно как это потом превращать в решения, так как изменения должны коснуться и физического пространства, но должны быть и инфраструктурные изменения, и социальные, и политические. На такой уровень управления никто не способен. Вполне возможно, что мастерплан — это способ перехода к другому типу управления территориями, когда инструменты коллаборации внутри проектирования мастерплана становятся потом институциями управления территорией.
В методологии института урбанистики мастерплан города состоит и строится снизу-вверх, так называемый “вернакулярный мастерплан” (с), и одновременно сверху-вниз (через модель идентичности). Проверка качества и того и другого это совпадение по смыслам, как связываются между собой развитие города в целом и развитие его районов, как стратегических систем.
Применение формируемых сейчас инструментов комплексного развития территорий (КРТ) ограничено двумя моментами: мало кто из администраций городов способен подготовить нормальное техническое задание на КРТ, просто нет опыта сборки территорий. Сейчас под комплексностью все понимают худшую версию советского проектирования: жильё, детские садики, школы и торговые центры с инфраструктурой. Вопросы занятости никто не поднимает. Никто не знает, чем будут заниматься все живущие в новых микрорайонах. И в этом ключевой риск создаваемой схемы КРТ. Поэтому вовлечение людей не только в формирование технического задания, но и в сам процесс развития территории является ключевой задачей. Нужно думать и про создание мест приложения труда, и про реализацию малых предпринимательских инициатив. Застройщики боятся не только публичных слушаний, но и любых взаимодействий с людьми. Если при заходе на территорию строительства начинаются протесты местных жителей, администрация и депутаты отходят в сторону, а застройщики несут все репутационные риски на себе. Решить эту проблему можно только при предварительном изучении различных районов города на предмет нуждаемости в перезагрузке, то есть через создание вернакулярного мастерплана. И акцент делать не на смене одного жилья на другое, а на пересборке деятельности, которая там была в советское время или ранее, либо проектирование новых видов деятельности. К сожалению, слово “деятельность” совершенно не встречается в разрабатываемых документах по КРТ, только социалка. Между тем исчезновение деятеля-предпринимателя, создающего рабочие места, новые продукты и добавленную стоимость, является критическим для развития наших городов. То есть инструменты КРТ, который будут плохой копией плохого девелопмента не спасут ситуацию, сложившуюся в наших городах с застройкой, а только спровоцируют ещё большую социальную напряжённость. Для того, чтобы в КРТ появилась занятость, нужны не девелоперы и администрация, а экономическое лобби развития города: смешанные городские группы (не депутаты), держатели новых видов деятельности (IT-компании, дизайн-студии, рестораторы, культурные центры и т.д.) и нужны иные инструменты взаимодействия.
Некоторые крупные девелоперские компании, региональный администрации уже осознают необходимость вкладываться во что-то ещё кроме жилья, но они ещё не видят людей и сообщества. Именно поэтому нужны междисциплинарные команды, публичные методологии работы, принятия тех или иных моделей описания реальности.
А мы в свою очередь запускаем сетевую модель публично-частных институтов урбанистики с передачей моделей и технологий.
Если Вам важно и нужно то, о чём мы пишем, поддержите нас: Благодарим!
