В 14 главе своей книги-воспоминаний «Двадцать три года на курорте» Вячеслав Сергеевич Внуков рассказывает о посещении Сочи А.Н. Косыгиным в целях инспектирования процесса реконструкции курорта.
Глава 14. «Встреча с главой Правительства СССР»
«Косыгин А.Н. — личность легендарная. Его биография резко отличается от других руководителей нашего государства. Во-первых, он получил высшее образование, учился на дневном, а не на заочном отделении, как многие другие. При этом был тогда всего лишь рядовым гражданином, а не каким-либо начальником. Во-вторых, прошёл путь от мастера цеха до вершин государственной власти, постепенно, без резких скачков и взлётов. Тем не менее перед самой войной А.Н. Косыгина уже знали в ранге наркома текстильной промышленности СССР. Характерно, что его ценили и Сталин, и Хрущёв, и Брежнев. Служебная карьера А.Н. Косыгина не зависела от политической конъюнктуры, так как он был прежде всего человеком ДЕЛА. С 1964 года он — бессменный Председатель Совета Министров СССР почти до конца своих дней.
Трудно даже представить себе тот огромный объём работы и ответственности, которые свалились на его плечи. Если учесть, что в сутках 24 часа, а министерств в Совете Министров в два с половиной раза больше: где взять время, силы и энергию, чтобы объять необъятное. Это нужно быть концентрированно собранным человеком, эрудитом, прекрасным организатором. И очень важно уметь видеть главное в любом вопросе, чтобы не утонуть в мелочах. Говорили, что даже каждого из своих министров он принимал не чаще, чем раз в два месяца, да и то минут на 12—15. За это время министру нужно было умудриться рассказать кратко об итогах работы министерства, поднять проблемные вопросы и наметить пути их решения, а также ответить на вопросы, интересующие главу государства. Поэтому многие утверждали, что шансы попасть к Косыгину на приём (даже для людей очень высокого ранга!) практически были равны нулю. Не говоря уже о таких «мелких сошках», каким был я в табеле о рангах. Ни одному главному архитектору города в стране не довелось встречаться с Косыгиным, кроме главного архитектора Москвы.
Нужно сказать, что город-курорт Сочи в 70-е годы довольно бурно и интересно развивался. Косыгин иногда отдыхал в Сочи, но не так часто, как другие партийные и советские руководители. Обычно он предпочитал Пицунду и Кисловодск. Но Сочи он очень любил. Иногда приезжал туда с кратковременным визитом. Однажды, во время одного из таких посещений, гуляя по городу, он обратил внимание на тротуары, выложенные из цветных бетонных плиток, выпуск которых мы недавно наладили на основе английских цементов. Ярко, красиво, практично, долговечно! Тем более что вместо серого асфальта, который летом под лучами жаркого южного солнца постоянно плавился, доставляя пешеходам естественные неудобства и выделяя в воздух обилие вредных канцерогенных веществ. Пояснения ему давал мэр города В.А. Воронков, который принимал самое активное участие в организации её изготовления, как инженер-специалист по производству строительных изделий и деталей. Идея её применения для города-курорта Сочи принадлежала главному художнику города В.Н. Кириченко. А я вместе с архитекторами ГПИ «Южгипрокоммунстрой» делали всё для того, чтобы эта новинка была обязательно внедрена во все без исключения проекты. Но никого из нас тогда к Косыгину даже и близко не допустили. А он, кстати, дал очень высокую оценку этому начинанию.
Мы могли бы сделать гораздо больше, но постоянная нехватка средств подрезала крылья свежим идеям. И тогда у кого-то из нашего руководства родилась идея разработать программу развития Сочи на очередную пятилетку и утвердить её постановлением Совета Министров СССР, тогда не нужно будет каждый раз ездить в Москву и «клянчить» деньги у правительства, а они были бы в плановом порядке заложены в Государственную программу. В подготовке этой программы самое деятельное участие принимали: мэр города В.А. Воронков, председатель горплана М.Е. Гиллер, а также первый секретарь горкома КПСС И.К. Потапов. Когда такая программа была разработана, её отправили в Совет Министров СССР. На основе этой программы там был подготовлен проект постановления Совета Министров СССР «О мерах по дальнейшему развитию города-курорта Сочи в 1976-1980 годах». Но А.Н. Косыгин такое постановление долго не подписывал, сомневаясь в том, что вряд ли такой малочисленный по населению городок в состоянии освоить выделяемые огромные капиталовложения. Первые лица края и города долго и упорно убеждали Алексея Николаевича в реальности разработанной программы и заверяли, что она безусловно будет выполнена. Наконец А.Н. Косыгин всё же подписал этот документ, но с оговоркой, что в середине пятилетки сам лично приедет в Сочи с проверкой выполнения данного постановления.
Наступил 1978 год. Стало известно, что в сентябре А.Н. Косыгин будет отдыхать в Пицунде и оттуда собирается приехать на денёк в Сочи с одной только целью: выяснить, как идут дела с выполнением данного постановления правительства СССР.
И тут началась авральная подготовка к этому визиту. Интрига состояла в том, что к этому времени поменялось руководство города: вместо умершего И.К. Потапова первым секретарём горкома КПСС был избран В.Ф. Гавриленко, ранее работавший в Краснодаре в профсоюзных органах. А вместо В.А. Воронкова стал А.И. Удотов, ранее работавший первым секретарём райкома КПСС Лазаревского района города Сочи. Оба молодые, энергичные, но одинаково недостаточно знающие город и его проблемы. А проверка хода выполнения постановления — дело нешуточное! Тем более что в роли проверяющего — сам ГЛАВА ПРАВИТЕЛЬСТВА! Складывалась парадоксальная ситуация, когда, образно говоря, «кашу заварили одни, а расхлёбывать её должны будут другие».
На экстренно созванном совещании были распределены все обязанности с соответствующей долей ответственности между всеми членами исполкома и бюро горкома КПСС. В частности, мне было поручено организовать выставку проектов и макетов, реально намеченных к строительству, с подробной аннотацией к каждому экспонату (в двух экземплярах для В.Ф. Гавриленко и А.И. Удотова). А на М.Е. Гиллера взвалили подготовку всех данных о ходе выполнения постановления правительства (тоже в двух экземплярах, так как они пока не определились — кто же из них будет докладывать).
Когда я сообщил, что выставка готова, её тут же посмотрели руководители города Гавриленко и Удотов, а также начальник девятого отдела КГБ, который персонально отвечал за сопровождение и охрану всех членов Политбюро ЦК КПСС и руководителей Совета Министров СССР, прибывших в наш город. Я чувствовал, что выставка, в принципе, всем понравилась, но это не было высказано прямо, так как оценки будет раздавать сам Косыгин. Как бы тут не промахнуться! Лучше одобрить просто молчанием. Было только одно замечание от начальника 9-го отдела. Дело в том, что на одном из подрамников было помещено панорамное фото самого ядра центра города двадцатилетней давности с его самой неприглядной застройкой. Снимок был сделан зимой, когда все эти изъяны уже не прикрывала яркая субтропическая зелень. Ну просто деревня, а не центр всесоюзной здравницы! Я его разместил среди других материалов, чтобы подчеркнуть разительные перемены по центру города, произошедшие за это время.
— Где ты откопал это уродство? И зачем поместил на самом видном месте? Ты соображаешь, что делаешь?!
Я пытался пояснить суть задуманного, но меня просто никто не стал слушать.
— УБРАТЬ!!! — вердикт был единодушен и категоричен.
Я тут же убрал этот подрамник и задвинул его за другие, сказав при этом:
— Потом унесу…
— Вот теперь другое дело! — произнёс Удотов. — А то выдумал невесть что!
Я тут же отдал первым лицам руководства города два экземпляра письменных пояснений по всей экспозиции со всеми необходимыми показателями, включая стоимостные. Пусть читают, разбираются и запоминают. А материал-то огромный!
Вскоре был назван день, когда А.Н. Косыгин прибудет в Сочи.
Сначала он встретит свою внучку, прибывающую теплоходом, а потом поедет в горисполком для выяснения интересующих его вопросов. Мы, безусловно, ожидали его с большой тревогой и усиленно готовились. Как всё сложится?! Какие будут даны оценки и сделаны выводы? Кстати, знающие люди предупредили нас, что Алексей Николаевич очень скуп на похвалы.
И вот наконец этот день настал! Утро выдалось солнечным. На небе — ни облачка. Полное безветрие и абсолютная гладь моря без намёка на самое минимальное волнение. Я в назначенное время подошёл к зданию Морского вокзала. Территория всего порта была оцеплена охраной. Ни на причалах, ни на пирсе, ни на галерее — ни души! Пускали только в здание вокзала людей со специальными пропусками. В основном это были работники горкома партии и горисполкома. Все они должны были изображать ожидающих пассажиров и просто посетителей на галерее здания вокзала. Я присоединился к остальным.
За разговорами в ожидании высокого гостя я даже не заметил, как в акваторию порта вошёл огромный теплоход. Пока с помощью мощных буксиров он причаливал прямо против вокзала, к теплоходу подкатили три автомобиля. Из третьего сразу же выскочил начальник порта Сочи Соловьев, а из первого — быстро вышел охранник (их видно сразу, так как они все однотипны!), который открыл заднюю дверцу автомобиля. Оттуда вышел мужчина среднего роста, нормального телосложения, в светлосерых брюках, такого же цвета курточке и летней шапочке с козырьком. Судя по всему — это и был А.Н. Косыгин! Он медленно направился к спускаемому трапу. Первой на причал сошла очень молодая женщина, а за ней — высокий мужчина. Косыгин обнял свою внучку и поцеловал в лобик, а мужчине довольно сухо пожал руку. Кто он был? Я так и не понял: муж, жених, охранник?.. Они сразу же расселись по машинам и покатили в сторону мелководного причала, где их уже ожидал специальный скоростной катер, который должен был доставить внучку и её спутника на государственную дачу в Пицунде. А сам Косыгин должен вот-вот появиться в здании горисполкома. Мы все, участники совещания, как по команде бросились к своим машинам, чтобы успеть раньше Косыгина на запланированную встречу.
Но оказалось, что мы торопились напрасно. Гавриленко и Удотов встретили Косыгина на мелководном причале, И как только, катер с внучкой скрылся из виду, они повезли Косыгина показывать город, особенно готовые объекты и новостройки последних лет. На это ушло часа два-три. А мы в это время маялись в малом зале исполкома в темных костюмах с галстуками, изнывая от жары. Но так положено по протоколу! Ни уйти, ни выйти нельзя, так как Косыгин может появиться в любое время.
Вообще-то я мог бы и не попасть на эту встречу, если бы к тому времени не был уже членом исполкома. А их всего 15 человек в городе! И на подобные встречи допускались лишь члены бюро горкома КПСС и члены исполкома. В малом зале, где была запланирована встреча, стоял длинный стол по 15 кресел с каждой стороны; а у торца — небольшой стол для ведущего совещание,.. Получалась как бы буква «Т» на длинной ножке. Предполагалось, что вести совещание будет Косыгин, слева ряд — члены бюро горкома КПСС во главе с первым секретарём, а справа ряд-члены исполкома во главе с мэром. Мне, как самому молодому, отвели самое дальнее место от стола председательствующего.
Неожиданно дверь шумно распахнулась. Вошёл Косыгин, уже без курточки и шапочки, а просто в рубашке с короткими рукавами. Лицо — точно такое, как на портретах. За ним следом вошли Гавриленко и Удотов. Все встали. Алексей Николаевич лёгким кивком головы поздоровался со всеми без каких-либо эмоций на лице. Все зааплодировали. Он поднял руку, чтобы убрать аплодисменты, сказав при этом:
— У нас деловое совещание, а не светский приём. Давайте ближе к делу и поконкретнее.
Гавриленко подошёл к креслу маленького стола, приглашая Косыгина занять его. На что тот ответил:
— Вы — принимающая и отчитывающаяся сторона. Сами там садитесь и ведите совещание. А я тут в сторонке посижу и послушаю то, что вы мне доложите.
И сам сел на подготовленное место для Гавриленко. А тому ничего не оставалось делать, как выполнить прямое указание председателя правительства. Удотов был счастлив, так как само собой неожиданно разрешился вопрос о том, кто будет отчитываться.
Гавриленко, нужно отдать ему должное, начал уверенно, хотя видно было, что очень волновался. Косыгин слушал молча. По его лицу невозможно было понять: одобряет он сказанное или нет? В некоторых местах, когда оратор замолкал, Гиллер уточнял некоторые детали или даже добавлял фактические цифры для убедительности. Когда доклад был окончен, Косыгин стал задавать отдельные уточняющие вопросы. И опять было непонятно: доволен он ответами или нет. Это вносило элемент неуверенности и тревоги.
Наконец, сорокапятиминутная встреча была закончена. Косыгин молча встал, и сразу же все остальные поднялись со своих мест. Чтобы как-то разрядить это тягостное молчание, Гавриленко обратился к Косыгину:
— Алексей Николаевич, тут рядом в соседнем помещении мы подготовили для вас выставку проектов уже строящихся и намечаемых к строительству объектов. Для убедительности, так сказать, к тем планам и цифрам, что вам доложили. Мы приглашаем вас посмотреть эту выставку.
— Очень хорошо, — отреагировал Косыгин. — С удовольствием посмотрю.
— Только есть один вопрос, по которому мы хотели бы с вами посоветоваться, — как бы извиняясь, сказал Гавриленко. — Кому из нас докладывать по выставке: мне или мэру?
Косыгин удивлённо посмотрел на Гавриленко. Что за вопрос? Но потом, видимо, смекнул, что они оба не вполне владеют материалом. И поэтому трусят, пытаясь взвалить друг на друга эту неприятную для них миссию. Неожиданно Косыгин спросил:
— А что, разве у вас нет главного архитектора города?
— Конечно, есть! — не понимая, куда клонит Косыгин, ответил Гавриленко.
— Вот пусть он мне и доложит.
Я не слышал этой фразы, потому что находился от них в тот момент довольно далеко. Но неожиданно для себя я почувствовал, что вдруг все стали одновременно смотреть на меня. Что такое? Я ничего не мог понять! И тут я увидел Гавриленко, машущего мне рукой.
— Вячеслав Сергеевич! Идите сюда! Будете докладывать Алексею Николаевичу все материалы по выставке.
Как докладывать?! Это же не планировалось! Хорошо, что я готовил их и все данные по ним знал наизусть. Тем более что два экземпляра текстового материала по выставке по-прежнему находились в карманах у Гавриленко и Удотова.
Поскольку выбора у меня не было, я бодрым шагом направился в сторону Косыгина на почти не гнущихся от волнения ватных ногах. Все, кто был на моём пути, вежливо расступались и жалостливо глядели на меня, как на приговорённого к сожжению на костре инквизиции. Подойдя к главе правительства, я, как и положено, представился.
— Алексей Николаевич! Я главный архитектор города-курорта Сочи — Вячеслав Сергеевич Внуков.
Косыгин протянул мне руку, и я крепко пожал её. От меня не ускользнул его удивлённый взгляд по поводу моей молодости, так как обычно такие должности занимают люди солидные, в возрасте и более опытные. Поэтому он так откровенно и спросил:
— Показать выставку и доложить материал сможете?
— Конечно, смогу! — без тени сомнения бодро ответил я.
Косыгин ещё раз внимательно посмотрел на меня и произнёс:
— Ну, тогда вперёд! Показывайте.
Я повёл высокого гостя до двери, ведущей в коридор, пропустил его вперёд и тут же оказался рядом. Дело в том, что коридор был довольно узким, по которому можно было пройти только парами. Так мы и шли: Косыгин и я, сзади Гавриленко и Удотов, а за ними тоже парами все участники этой встречи. Подойдя к фойе, где была размещена выставка, я повёл Косыгина прямо к основному макету, на котором был изображён весь центр Сочи с перспективной застройкой. Макет был очень красив! Все послушно стали вокруг.
В.С. Внуков знакомит А.Н. Косыгина с перспективными планами развития города-курорта Сочи
Оказавшись около макета, то есть в своей привычной среде, я сразу же обнаружил, что все страхи и волнения куда-то исчезли. Взяв указку в руки, я начал свой рассказ сжато, только о главном, без общих фраз и рассуждений. И меня понесло! Косыгин слушал очень внимательно. Ни разу меня не перебил. Задавал вопросы только тогда, когда я, переводя дух, переходил с одного раздела на другой. Я отвечал так же чётко и конкретно. Мне показалось, что такие ответы импонируют Алексею Николаевичу.
А когда я рассказал о наших планах строительства двухэтажной набережной нового типа, протяжённостью от Морского порта до гостиницы «Жемчужина», Косыгин вдруг довольно сухо и строго спросил:
— А сколько она будет стоить?
Этот вопрос повис в звенящей тишине зала, так как ни в одном из материалов, которые мы готовили с Гиллером, таких данных не было. Но я вспомнил, что когда мы рассматривали и согласовывали этот проект, такой вопрос возникал. И проектировщики называли нам ориентировочные цифры. Жалко было смотреть на лица наших руководителей, на которых было явно написано: «Ой! Что же теперь будет?!». Но немая сцена длилась всего несколько секунд. И я решил по памяти огласить эти цифры.
— Учитывая, что значительно наращивается береговая полоса за счёт моря, которая требует своего укрепления, а также то, что набережная запроектирована двухэтажной со множеством встроенных помещений (как видно на этом профиле), каждые сто погонных метров такой набережной стоят один миллион рублей!
— А какова длина этой набережной? — спросил он тихо.
— Полтора километра! — ответил я и замер в ожидании комментария главы правительства.
Тишина стала такой, будто зал опустел. У Гавриленко лицо стало каменным, Удотов спрятался за Гавриленко. Все смотрели на меня с лютой ненавистью, как на злостного расхитителя государственных средств. Косыгин тоже молчал, что-то прикидывая в уме. Наконец он произнёс:
— Конечно, это дорого. Но в данном случае по-другому — просто нельзя! Считаю, что стоимость вполне приемлемая и обоснованная.
Сразу же все вышли из оцепенения. Заулыбались, закивали головами и стали смотреть на меня влюблёнными глазами, как на Героя Советского Союза. Не скрою, что и у меня немного отлегло от сердца.
И тут я решился на отчаянный шаг. А что если показать Алексею Николаевичу ту самую фотографию панорамы центра Сочи, которую мне запретили ему показывать? Она же здесь, за подрамниками, так как я её просто забыл унести.
— Алексей Николаевич, — начал я решительно, — я хотел бы вам показать фотопанораму центра Сочи в недавнем прошлом.
И я быстро достал нужный мне подрамник.
— Я не понимаю только одного, — тут же заметил Косыгин, взглянув на фотоснимок, — почему, чтобы усилить впечатление от своих достижений, многие начинают сравнивать их с 1913 годом?!
— Но это — 1959 год! — осмелился я возразить ему. — Вон, видите, там, слева, видно новое здание железнодорожного вокзала. А оно построено уже после войны, в середине 50-х годов. Вот и новый рынок. Регулирование реки Сочи. Всё это приблизительно построено в те же годы.
— А остальное?
— Вот так всё и выглядело! Только летом это убожество было хорошо прикрыто нашей чудесной субтропической зеленью.
— Теперь понятно, — сказал Косыгин, — куда вы вкладываете столько денег. Вы же фактически строите НОВЫЙ центр, а не реконструируете СТАРЫЙ. И правильно делаете! Вы создаёте новое лицо всесоюзной здравницы. И нужно прямо сказать — достойное! А это не может стоить дёшево.
Как тут все оживились! Снова заулыбались и закивали головами. И смотрели на меня уже как на дважды Героя Советского Союза.
Дальнейший осмотр экспозиции пошёл заметно быстрее. Мы останавливались около каждого проекта минуты на две-три. Я давал сжатые пояснения. И если были вопросы, так же кратко отвечал. Особое внимание Косыгина привлёк проект пальмария, который мы собирались строить на территории Дендрария.
— Почему у этого сооружения нет крыши? У вас же бывает много ливней.
— А зачем крыша теплице? По сути — это большая теплица. Растениям нужно тепло и солнце.
— Кстати, а как вы её отапливаете? Не будет ли там парникового эффекта? И главное — как будете чистить стёкла? Здание-то высокое.
— Это здание будет обслуживать специальная автоматическая установка, которая предназначена осуществлять воздушное отопление, следить за влажностным режимом и вентилировать помещения. А что касается чистить стёкла на высоте, то в Нью-Йорке же чистят стёкла на небоскрёбах специальными присасывающимися очистителями. А чем мы хуже американцев?!
Пройдя по периметру все помещение, осматривая выставку, мы снова очутились у входной двери. Я остановился и, обращаясь к главе правительства, сказал:
— Ну вот, собственно, и всё, что мне поручено вам показать.
Косыгин протянул мне руку и сказал:
— Я удовлетворён!
Пожав его руку, я остался стоять в выставочном зале, а он направился к выходу. Все гурьбой бросились за ним вслед. Я просто не мог сориентироваться: как мне быть? Бежать за всеми? Так он вроде бы попрощался со мной. Не идти — потом меня будут упрекать, что не пошёл провожать главу правительства. Пока я размышлял, зал опустел. И я пошёл в свой кабинет посидеть в тиши, успокоиться и проанализировать случившееся. Вроде всё прошло удачно. А могло быть и наоборот!
На следующее утро я пришёл на работу, как обычно, за час до начала рабочего дня. В моём кабинете все телефоны звонили одновременно беспрестанно. Я поднял трубку внутренней связи первого секретаря горкома КПСС.
— Вячеслав Сергеевич! Доброе утро! Хочу от лица горкома и от себя лично поблагодарить вас за прекрасно проведённые доклад и показ выставки Косыгину. Алексей Николаевич вчера вечером отметил вашу эрудицию и знание дела. А эта похвала главы правительства — дорогого стоит! Дальнейших успехов вам!
В том же духе были звонки от мэра, всех его заместителей, секретарей горкома и райкомов города. Я услышал о себе столько хорошего, сколько не слышал за все годы своей работы в Сочи. Из этих разговоров узнал также, что вчера у крыльца здания исполкома Косыгина ждали около двух сотен жителей города и отдыхающих, к которым он обратился с краткой речью. Он, в частности, сказал, что обсуждал с руководством города дальнейшие планы развития всесоюзной здравницы и что главный архитектор города показал ему выставку проектов и макетов, которая в целом ему понравилась. И, пожелав всем успехов, он сел в машину и уехал.
Потом, где бы я ни появлялся — в Краснодаре и Москве, всюду прежде всего спешили сообщить мне, что наслышаны о моём успешном докладе Косыгину. Мне, конечно, было очень приятно всё это слышать. Но я даже не подозревал о глубинном слое этого успеха. У руководства города и края, Госстроя РСФСР и Союза архитекторов СССР одновременно вызревала идея — представить меня к присвоению почётного звания «Заслуженный архитектор РСФСР», что и было сделано. 13 февраля 1979 года был подписан Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о присвоении мне этого звания за успехи в деле реконструкции центра города-курорта Сочи. Грамоту и медаль мне вручал в Краснодаре председатель крайисполкома Г.П. Разумовский, который в дальнейшем стал одним из секретарей ЦК КПСС.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
В один из выходных дней на госдаче в Архангельском А.Н. Косыгин сел в байдарку и поплыл вдоль берега. Ничего не предвещало беды, так как Алексей Николаевич отлично плавал и вообще любил водные виды спорта. Охрана шла берегом. Стояла жара. Косыгин был почему-то без шапочки. И тут у него случился тепловой удар. Он покачнулся. Лодка, потеряв равновесие и управление, перевернулась, и Алексей Николаевич оказался в воде под лодкой. Притом охрана заметила это не сразу. Беду увидел какой-то рыбак. Он и вытащил Алексея Николаевича. Его долго не могли откачать. Несколько месяцев после случившегося Косыгин провёл в больнице. Когда он вышел на работу, то понял, что с прежней энергией работать уже не может. Поэтому и ушел на пенсию. Вскоре, в 1980 году, он скончался. Похоронили его на Красной площади в Москве, у Кремлёвской стены, со всеми почестями.»
